Женское начало в украинской политике едва ли не старше такового же начала в политике мировой. Еще из «Велесовой книги» нам известно, что Вселенная состоит как бы из трех «слоев»: Явы, Навы и Правы (также – Явь, Навь и Правь). Сами эти названия, они же – имена, имеют явно женский характер.

Идея Явы (Видимого Мира), Навы (Потустороннего Зла) и Правы (Абсолютного Закона) изложены исключительно в «Велесовой книге», которая в последние полсотни лет считается фальсификацией. Но даже тот факт, что эту книгу, вероятнее, всего, фальсифицировал «нашедший» ее белогвардеец – то есть мужчина – не отрицает «женского приоритета» в нашей истории.

Мировая традиция, ставящая во главу мироустройства женское начало, известна слишком широко, чтобы подробно рассматривать ее здесь. «Богиня-мать» была знакома всем без исключения народам Земли, хотя и не все они сохранили память об этом факте.

Тем более важным представляется другое: рассмотреть роль Женщины в те времена, которые характеризуются «маскулинностью». То есть, говоря по-простому, «мужским началом».

(Термин «маскулинность» употреблен нами в качестве жеста в сторону так называемых «феминисткок», потому что других дружественных жестов в их сторону в этой статье не будет).

Итак, что такое Женщина в мужском мире? В мире, который начался с переходом от собирательства к охоте, и от взаимопомощи к войне? И который, увы, существует – и процветает! – по сей день?

Здесь важно отметить два момента.

Во-первых, только в «мужском мире» вообще уместны сказанные в первом предложении этой статьи слова о «женском начале в политике». Ведь, как будет показано далее, без «мужского начала» нет никакой «политики» - а с другой стороны, в мужской «политике» нет никакого «женского начала».

Отсюда возникает во-вторых: да нужна ли Женщине «политика» вообще?

В античности женщины входили в историю, если можно так выразиться, по двум направлениям. Во-первых – как супруги/соратницы/любовницы политически влиятельных мужчин. Во-вторых – как политически влиятельные персоны сами по себе.

Характерно, что разделить эти роли удается далеко не всегда.

В самом деле, трудно сказать, была Клеопатра «только» политиком – или «только» женщиной, обольщавшей политиков тех времен.

Первое? Но она в полной мере использовала в политике свои чисто женские возможности. Второе? Но тогда вряд ли ей стоило кончать жизнь самоубийством вслед за бестолковым Антонием. Как-нибудь договорилась бы и с Октавианом.

С другой стороны, а кем была, опять же полумифическая, супруга Александра Македонского Роксана? А царица Савская? А, в конце концов, вполне историческая Гипатия?

(О последней, кстати, недавно снят целый блокбастер – но поскольку у исторической Гипатии как-то не сложилось с синим цветом кожи и полетами на драконах, то «Оскара» ей, понятное дело, не выиграть).

Гипатия, Роксана, царица Савы, а также известная нам по советскому литературному наследию Таис Афинская были в первую очередь гетерами. Это заставляет современных женщин (не говоря уж о мужчинах) полагать, будто их общественная функция сводилась исключительно к сексу – короче, будто они были проститутки.

Все энциклопедии утверждают, что это было не так. Увы, не в наших традициях верить энциклопедиям – конечно, если нас не обяжут к этому Партия и Правительство. И все же энциклопедии правы.

Античные гетеры были куда как далеки и от храмовой проституции древнего Вавилона, и уж тем более – от современной «продажи интимных услуг». Вот только один пример: личных телохранителей уже упомянутого Александра Филипповича Македонского тоже называли именно «гетерами».

В стыдливой советской транскрипции это слово всегда писалось как «гетайры» (как будто все не было ясно и так), но для нас важно другое: совершенно точно известно, что храбрый полководец, известный своей, скажем так, нечеткой сексуальной ориентацией, сожительствовал далеко не со всеми своими «гетайрами». То есть главная их функция была совсем не в этом.

Точно то же было и с «гетерами». Если уж они на кого и были похожи по роду деятельности, так это – на японских гейш, чья роль не только не сводилась к тому, о чем принято думать, но и вообще не так уж часто подразумевала то, о чем вы все равно подумали.

Средневековье не слишком изменило функцию Женщины. И все же определенные ростки будущего уже просматривались на фоне всеобщего «домостроя». К сожалению или к счастью, подходящих гербицидов на эти ростки не нашлось.

Уже в разгар первых Крестовых походов (давших Европе образцы распутства) цивилизованный Запад так хотел пасть к женским ногам, что создал целую легенду о «папессе Иоанне». Согласно этой легенде, папский престол в Риме некоторое время занимала женщина, якобы погибшая от родов прямо во время торжественной процессии.

(Более «мужская» версия легенды утверждает, что христолюбивые манифестанты, открыв подлог, просто разорвали «папессу» наподобие той же Гипатии).

Современная критика считает вымысел о папессе результатом намного более поздней политической борьбы между секуляристскими и церковными кругами. Но все равно характерно, что для нападок на главу католицизма его оппоненты использовали не широко известные в то время факты невероятного разврата папского двора, а именно вот такую вот фальшивку.

В раннем Средневековье роль Женщины в политике и «околополитических сферах» даже сузилась по сравнению с античностью. Женщина могла только три вещи: соблазнить, родить, отравить. Именно таковы были Альенор Аквитанская, Анна Комнин, Медичи и прочие Борджиа.

Лишь два ярких исключения, имеющихся в европейской истории – это леди Годива (в отличие от Киевского князя Игоря, правильно совместившая популизм с налоговой политикой), да еще гораздо более поздняя Жанна Д’Арк.

Совсем не то было в других цивилизационных ареалах. Например, еще в VII веке в Китае появилась первая (и последняя) полноправная императрица У Хоу. Причем эта дама проводила весьма и весьма жесткую политику – как внутреннюю (казнила даже дядю собственного мужа), так и внешнюю (покорила пол-Кореи и не только).

История Украины отсчитывает свою «женскую мечту» примерно с этого же времени. Первой знаменитостью женского пола в нашей евразийщине стала, как известно, княгиня Ольга – супруга уже упомянутого князя Игоря. Того самого, который, в отличие от англосаксонской графини, не сумел правильно оценить прошедшую через века нелюбовь наших предков к незаконному взиманию налогов.

Не в пример мужу, княгиня Ольга все оценивала правильно. В целях государственного единства она не только хоронила живьем послов из мятежных городов (и жгла сами эти города), но и не жаловала собственного сына. Во всяком случае, одна из версий гибели Святослава Храброго гласит, что печенегов на его слабый отряд натравили не вредные греки, а именно киевские христиане во главе с княгиней-матерью.

Вряд ли стоит в этому смысле удивляться, что самой известной в Украине лауреаткой церковного ордена св. княгини Ольги является… Да, вы не ошиблись.

Следующим легендарным женским персонажем нашего прошлого нельзя на назвать принцессу Анну Ярославну, ставшую примерно в 27 лет супругой короля Франции Генриха І.

Как к этому факту отнеслись наши чуждые феминизму предки, видно уже хотя бы из того, что практически все современные сведения об Анне мы черпаем из французских хроник. Древнерусские, увы, молчат.

Существенно позже наши земли отметились двумя женщинами, которые могли бы сыграть более существенную роль в истории собственной Родины. Первая из них более известна: это – воспетая великолепным украинским советским беллетристом Павлом Загребельным Роксолана, она же Настя Лисовская, супруга турецкого султана Сулеймана Великолепного.

Вопреки сочинению Загребельного, историческая Роксолана никогда не участвовала особо в судьбах Родины – по крайней мере, точных сведений об этом нет. Изничтожив целый ряд султанских наследников ради получения трона своим сыном, Роксолана умерла в марте, хотя и неизвестно точно, какого года – то ли 1558-го, то ли 1661-го. В любом случае, она прожила больше полувека, и была оплакана своим могущественным мужем.

Куда меньше повезло великой княгине московской Елене Глинской. Почти ровесница провинциалки Лисовской, Глинская происходила из весьма славного рода украинско-татарской шляхты. Однако в российских источниках она и все ее предки до сих пор остаются «литовцами».

Ненависть эта дала свои плоды: вдовствующую княгиню отравили (по данным эксгумации, ртутью). Такова была благодарность «литвинке» за укрепление международного положения Московии и за денежную реформу, в ходе которой, в частности, «сабельница» - монета с типично литовским изображением всадника с подъятой саблей – была заменена на «копейку», на которой всадник (Георгий Победоносец) поражал западного змия исконно евразийским копьем.

Впрочем, сын Елены Иван сполна отыгрался на неблагодарных боярах-московитах – за что и получил от них уважительное прозвание Грозный.

Как видим, вплоть до ХІХ века роль женщины в общественно-политических процессах оставалась ровно той, что была сформулирована тринадцатью абзацами выше. И даже если такая женщина завоевывала Корею или вводила копейку, в памяти современников она оставалась сугубо как жена/любовница/наложница/мать такого-то и такого-то правителя.

Не то пошло с началом промышленной революции, когда, наряду со многими англосаксонскими гадостями, западный мир заполучил эмансипацию женщин.

Как это нововведение ни приписывается многочисленным активисткам более-менее простого происхождения, вряд ли оно могло бы появиться, не появись на свете Виктория. Та самая королева Виктория, которую весь мир привык воспринимать как саму чопорность. Нет, конечно, она не курила в мужской компании и не играла не бильярде. Но именно благодаря ей европейцы, уже попавшие под пресс массовой прессы, осознали, что женщина может вполне успешно править супердержавой.

А стало быть, женщина могла вообще все. По крайней мере, на Западе. Разница с другими культурами была тем разительнее, что, например, современница Виктории, китайская императрица-регентша Цы-си, отличалась от предшествовавшей ей на 11 веков У Хоу исключительно в худшую сторону.

В то же время именно Виктория, в детстве вообще не говорившая по-английски, идеально уловила «английский дух». И пользовалась своими королевскими прерогативами лишь настолько, насколько это позволялось неписаной британской конституцией.

Так что именно благодаря ей англичане всегда с уважением относились и к покойной королеве-матери Елизавете Боуз-Лайон (видевшей три календарных столетия), и к ныне правящей Елизавете Второй.

При этом обе Елизаветы лишь «царили, но не правили». С другой стороны, королева, принципиально остававшаяся в Лондоне под германскими бомбами, не зря стала символом своей страны.

При этом на Западе деловые качества женщины давно определяют ее жизненный путь независимо от конкретного рода деятельности. Маргарет Тэтчер, Ангела Меркель, Хиллари Клинтон – типичные примеры из сферы политики. Но принципиально от них ничем не отличается, скажем, знаменитая Флоренс Найтингейл.

Ведь не просто внимание и женская чуткость помогли этой легендарной даме снизить смертность в английских лазаретах времен Крымской войны с более чем 40 % до чуть более чем 2 % (!). В первую очередь ей помогли трезвый расчет, системное мышление, и – прагматизм, прагматизм, прагматизм.

Военная медсестра Найтингейл знаменита отнюдь не только личным героизмом, как многочисленные героини советских фронтовых баллад или неизвестная санитарка из отечественного «Лента за лентою». Военная медсестра Найтингейл создала теорию и систему военной медслужбы – и именно этим, а не количеством ею лично спасенных жизней, заслужила памятник и место в Истории.

К сожалению или к счастью, незападный мир продолжает сопротивляться женской эмансипации. Яркие исключения лишь подтверждают правило. Так, на Востоке женщины-политики появляются только в ХХ веке – но ничем хорошим это не кончается.

Более того – исламский Пакистан убьет свою Беназир Бхутто гораздо позже, чем исторически лояльная к Женщине Индия – свою Индиру Ганди…

Еще совсем недавно у нас, как в ЕС средневековья, Женщина мало различала активность социальную и сексуальную. Увы, ханжи-документалисты до сих пор боятся явить массам хотя бы низкобюджетное кино обо всех сторонах жизни Марка Вовчка или Олены Телиги - а ведь в сравнении с ними бледнеет любая безыдейная Мата Хари (как, впрочем, и «идейная» Александра Коллонтай…).

И хотя в последнее время женщина-политик, как и женщина-бизнесмен, в Украине может состояться и без использования своей женственности, подспудное сопротивление этому все еще слишком велико. Настолько велико, что единственная действительно громкая попытка бесславно закончилась по вине самой женщины, пытавшейся отвоевать чисто мужское пространство.

Слишком мало в ней оказалось тех черт, которые считаются традиционно мужскими. Например, элементарного здравого смысла.

Возможно, и нет. Но возможно также, что это «нет» объясняется очень просто: а чего «смиряться» с тем, с чем, в общем-то, женщины и не спорят?

Галина Солоп, «Главред»